Пролог
- Черт бы побрал это солнце - выругался Черноух. Угольно-черная шерсть ученика немилосердно преследовалась солнцем. Казалось, что настырные лучи проникнут за котом куда угодно, даже в пещеру, где всегда царил полумрак.
- Солнце… Черт бы его побрал! – Черноух повторил ругательство, ставшее привычным за последние пять дней. Царила невероятная для середины осени жара, и густая теплая шерсть ученика стала его проклятием.
- Черноух, чего ты встал посреди пути?! – Раздраженный голос наставника заставил Черноуха выйти из тени дерева и снова окунуться в горячие яркие лучи солнца.
- Ууу… Ненавижу солнце, ненавижу! – злобно выкрикнул ученик, прищурившись глядя на золотой шар, сияющий в безмятежно-синем небе.
- Крепись, Черноух, крепись, - кота догнала белоснежная кошечка, за ухом у нее красовался букетик трав и поздних цветов. – Скоро снова пойдут дожди!
- А ты откуда знаешь? – проворчал ученик, понуро продолжая путь.
- Я, если ты не забыл, ученица целителя, - кошечка обиженно закатила глазки и демонстративно отвернулась.
- А, ну да, точно… - Черноух еще больше приуныл. – Красноглазка, неужели это так интересно, учить какая трава зачем нужна? Тоска смертная, признайся.
Красноглазка продолжала идти, отвернувшись от собеседника.
- Еще как интересно, я не только травы учу, - возмутилась она, не выдержав и повернувшись к Черноуху. Её необычные, ярко-красные глаза пронизывали его, словно хотели порезать на мелкие кусочки. – Откуда я, по-твоему, знаю, что скоро дожди?
Не дожидаясь ответа, Красноглазка побежала вперед и догнала серого в рыжую полоску кота, который недавно прогонял с дороги Черноуха.
Солнце продолжало нещадно жечь пожелтевшую осеннюю траву и листву. А так же спины четырех котов, бредущих наперекор жаре по дороге к амбару. Вдали уже виднелась его соломенная крыша, когда четвертый путешественник, державшийся до этого в стороне, подал голос.
- Думаю, нужно передохнуть, - произнес он. – А то…
- … а то мы все передохнем! – съехидничал серо-рыжий воитель. – Хотя, от передышки это не зависит, так что отдохнем, когда придем в амбар. Заодно и поедим, я голоден, как два десятка лисиц!
- Как хочешь, серогривый, - прошипел возмущенный издевкой Лисохвост.
Черноух невольно покачал головой. «Неужели они не могут не ссориться? Лисохвост… Он хороший, но больно вспыльчивый. И такой раздражительный! Еще и окружающих из себя выводит», - раздраженно думал Черноух, стараясь при этом отойти в тень, на край дороги.
- Нет уж, Черноух, будешь идти посередине, ты сам вызвался тылы охранять, - съязвил Лисохвост, подталкивая ученика к середине дороги.
- Ладно, ладно… - мрачно кивнул Черноух.
Амбар все приближался и приближался, коты автоматически перебирали лапами, направляясь к нему. Вот они, долгожданные двери, такие родные и обнадеживающие.
- Ну, наконец-то, - наигранно вздохнула Красноглазка. И первой ворвалась в амбар. За ней стрелой влетел Черноух, у которого при виде приветливо распахнутых дверей амбара прибавилось энергии.
- Алисент! Милит! Эралвит! – громко позвал он. Из полутьмы амбара показались три фигуры. Двое котов и кошечка. – Наконец-то, как же я рад вас видеть!
Черноух бросился вперед, повалив самую рослую кошачью фигуру на пол, в солому.
- Эр! – воскликнула Красноглазка. Она мигом забыла всю свою напыщенность и с восторгом наблюдала за котом чуть меньше первого, который, смеясь, пытался сбросить с себя Черноуха.
В амбар вошли Лисохвост, к которому мгновенно подлетела кошка пепельно-серой окраски. Первый поваленный кот встал и вышел на свет, проникавший в открытые двери. Пятнистая шерсть его была взъерошена. Коричневые, черные, белые и рыжие пятна. Вот в свет вышел третий кот, за ним семенила Красноглазка, не сводя с него восхищенного взгляда.
- Эралвит, Алисент, Милит… Рад вас всех видеть, - поздоровался воитель.
- Рыжегрив, - протянул Алисент и одним ударом лапы свалил кота на землю.
- Эй, спокойно, спокойно! – усмехнулся Рыжегрив.
***
Трое одиночек и четверо котов племенных сидели в куче сена и беседовали о том, что уже прошло, что еще грядет. Они вспоминали времена, когда жители амбара были еще в племени.
- Алисент, ты ведь старше нас всех, - протянула Красноглазка. – Расскажи, как ты попал в племя. Мы ведь так мало о тебе знаем, - Красноглазка робко улыбнулась и махнула хвостом.
- Да, Алисент, расскажи, - раздался тихий заискивающий голос у входа. К котам приблизилась изящная хрупкая кошечка с перламутрово-белой шерстью и ледяными синими глазами. – Я не против еще раз послушать довольно занимательный рассказ из твоего прошлого.
- Лунная Тень! – изумленно выдохнул Лисохвост и вскочил. – Как… как… как?!
Кошка кивнула.
- Здесь я просто Селена.
Предводительница Кровавого племени.
- Ну, как, выживаете в лесу? – поинтересовался Алисент с улыбкой. – Ну, сейчас не об этом. Я могу рассказать о своем прошлом… Слушайте!
Алисент набрал полную грудь воздуха ,перебирая в памяти кадры своей долгой и отнюдь не легкой жизни. Коты зачарованно смотрели на него. Приготовившись ловить каждое слово, Алисент давно уже прослыл первоклассным рассказчиком. Лунная Тень устроилась рядом с ним и прикрыла глаза. Теперь она была на равнее с собравшимися. Все коты были из разных племен, но давно дружили. Они уже не в первый раз собирались здесь и обычно беседовали с полудня до рассвета следующего дня.
- Далеко-далеко отсюда… - начал Алисент.

Глава 1. Жить стоит... ради кого-то.
Молния пронзила ночное небо, расколов его на миллионы осколков и наполнив его болью. Болью и страданием всего мира. Тяжелые дождевые капли упали не пересушенную землю, словно слезы облаков. Оглушительный раскат грома был слышен этой ночью всем. Полное ужаса небо разверзлось и пролило на землю долгожданный дождь, хлеставший землю беспощадными потоками воды.
Еще не пожелтевшая, но утратившая былую роскошь крона раскидистого клена бессильно повисла, поддавшись водопаду, лившемуся на дерево с особой ожесточенностью.
На холме показалась темная фигура, изящная и хрупкая. И не смотря на дождь, державшуюся прямо и гордо.
Кошка спустилась с холма и направилась к клену. В зубах ее висел, безжизненно свесив лапки, комок разноцветной шерсти, несомненно, являвшийся еще недавно котенком. Теперь же просто мокрый меховой шарик, не подающий совершенно никаких признаков жизни.
Кошка скользнула в дупло под самыми корнями дерева. Когда-то бывшее жилищем лисицы, оно было вполне уютным и прекрасно защищало от хлестких дождевых потоков и яростных порывов ветра. Кошка прижала к себе комок мокрой пестрой шерсти и вскоре погрузилась в тревожный сон.
Утро застало ее в том же дупле. Котенок лежал рядом с ней. Он дышал, но не двигался, хотя уже давно не спал. Он смотрел своими лиловыми глазами на мать, но никак не реагировал. Кошка оглядела дупло. Её прозрачно-голубые глаза смотрели с грустью и болью. Шерсть давно высохла, но на щеках остались капли… Слезы. Котенок закрыл глаза и теперь вообще казался мертвым. Но кошка не обращала на него никакого внимания. Слезы текли по щекам и падали на сухую листву на полу дупла. Она встала и вышла наружу. Она шла просто, чтобы идти. Чтобы не оставаться здесь. Вскоре ее хрупкий силуэт растворился на горизонте в утренней дымке, витающей над вересковой пустошью, казалось, не имеющей конца.

Сумерки сгущались. По пустоши шла группа воителей.
- Как дома… - прошептала воительница, чья серая шерсть отливала металлическим блеском.
- Не как… Дома, - поправил кот, идущий за ней. Шерсть была неприметная, серо-полосатая, зато жидкий янтарь глаз зачаровывал. – Теперь это наш дом.
- А жаль, - вздохнула кошка. – Мне…. Мне здесь неуютно. Здесь нет того… Того домашнего, я так хочу обратно!
- Ты же знаешь, что это не возможно, Эрази!  - огрызнулся кот. – Вернись на землю! Старого леса больше нет, он больше не существует! Живи настоящим, будь реалисткой, иначе тебе не выжить здесь!
Лицо Эрази исказила гримаса боли. Слезы  скатились по щекам. Обычно холодная и гордая воительница плакала. Этого зрелища воин выдержать не мог, особенно, зная, что это он виноват. Он ведь помнил, как болезненно переживала Эрази переезд в этот лес. Она выбивалась из племени, она ведь раньше была одиночкой. И не хотела менять имя. Ее не любили в племени, старались задеть, сделать ей больно всеми доступными и недоступными способами. Кроме того, Эрази оставила в старом доме всех своих родных, погребенных заживо под руинами былой роскоши леса.
- За что? – прошептала срывающимся голосом Эрази. – За что, Гром, за что?
Гром отвел глаза. Он не мог смотреть на Эрази, ему было непривычно видеть ее такой. Ему было больно, но боль, которую испытывала кошка со стальной шерстью, была в сто крат сильнее.  И Гром не мог ничем ей помочь.
- Прости, - пробормотал он. – Идем в лагерь, скажем, что все в порядке. Здесь и впрямь все такое чужое. Мне не под силу этого изменить, но я надеюсь, что это место станет нашим домом.
Эрази покачала головой, но промолчала. Одним этим жестом она сказала все: она развернулась на месте, взмахнув длинным хвостом и быстрым шагом направилась вдаль, к горизонту.
- Эрази, постой! – крикнул ей вслед Гром, но кошка только прибавила скорость. Гром раздосадовано дернул хвостом и побежал в лагерь.
Приближаясь к клену, одиноко возвышающемуся над долиной, она все сильнее испытывала жгучую боль и горечь. И печаль, печаль по тем, кого она больше никогда не увидит. Гром, сам того не желая, острым лезвием прошелся по еще не зашившим ранам. Боль была невыносимой, почти материальной. Ее можно было взять, почувствовать, повертеть, рассмотреть со всех сторон. Но нельзя было зашвырнуть ее подальше. Нет, она теперь твоя, раз ты ее взял. Взял – храни, она теперь твоя навеки, как бы ты ни хотел от нее избавиться. Все бесполезно, ничего не поможет. И никто не поймет, никто не спросит, никто не поможет. И ты один будешь нести это бремя, бремя боли взятой однажды, оставшейся навсегда. Попробуй пересилить его. Засунь в самый дальний уголок твоей души, раз не можешь выкинуть. Пусть его никто не видит, никто не догадается, не узнает, не поймет… Только ты… И ты теперь словно один во всем мире, отрезанный ото всех своей болью, с которой не можешь ничего сделать. Даже в самом укромном уголке она даст о себе знать. Рано или поздно она выкарабкается наружу, заявив о себе всему миру криком.
Сумерки сгущались. В дупле клена лежал котенок, он был живым, он отчаянно боролся за жизнь. А недалеко от клена лежала на мокрой после грозы земле кошка, которая хотела сейчас только одного – умереть. Она смотрела вдаль, мимо дерева, когда ее взгляд случайно упал на котенка, выбравшегося из дупла. Она, пересилив усталость и боль, как моральную, так и физическую, встала и направилась к дереву. Она склонилась над котенком. Тот смотрел на нее своими большими лучистыми глазами лилового цвета и приветливо махал хвостиком.
Эрази вдруг осознала, что жить стоит ради кого-то. В этот день она нашла того, ради кого стоило бы жить. Ради котенка, которого она могла бы оставить здесь. Но он смотрел на нее с таким неопровержимым доверием, с такой надеждой… Эрази взяла котенка в зубы и понесла в лагерь. Она знала, зачем ей жить. Она будет растить котенка, вырастит его счастливым.
Две противоположности встретились. Не будь котенка в том дупле, Эрази наверняка бы осталась лежать там, в долине. Навсегда. И не приди Эрази в долину, не упади без сил недалеко от клена, котенок никогда бы не выжил.

Глава 2. Незванный гость
Глава 2.

Эрази родилась в далеких равнинах, где серебряным каскадом падают в озера потоки водопадов, где заснеженные верхушки гор взмывают в небо, выше облаков. Она выросла в зеленых долинах, гоняясь за бабочками, сидя на одних ветках с самыми звонкими голосистыми птицами. Она была счастлива, детство ее проходило безмятежно, освященное солнечным светом, согретое родительской любовью и заботой. И любовью.
Эрази было восемь лун. Она была влюблена без памяти, ей ничего в жизни надо было, лишь бы быть рядом с Лирионом.

- Эри! – тихий хрипловатый голос отвлек кошечку от созерцания сверкающей воды в озере. – Я соскучился, я не видел тебя почти три недели!
- Лирион, - улыбнулась Эрази. – Я тоже соскучилась, - кошечка подбежала и прижалась к серому в белую полоску коту.
Кот и кошка долго стояли, прижавшись друг другу. Потом Лирион заговорил. Он говорил тихо, почти шепотом. Эрази ловила каждое его слово.
- На горный клан напали, - произнес он. Эрази вздрогнула, но промолчала и так и осталась стоять на месте. – Все сражались, я с друзьями был на охоте. Завтра банда, скорее всего, вернется… Я не смогу прийти сюда, предстоит битва. Ты же не обидишься? Я через два дня снова спущусь вниз, к тебе, - прошептал он.
- Я… - пробормотала Эрази. – Я не знаю… Это же опасно! Ты береги себя, обязательно потом вернись!
Эрази отошла от любимого и с грустью в глазах уставилась в глубь озера. Лирион был сильно огорчен. Но не подал виду, он сам не знал, что его так расстроило.

Прошло пять дней. Эрази каждый вечер приходила к озеру и смотрела сквозь прозрачную толщу воды на песчаное дно, где солнечные лучи, проникая под поверхность воды, играли на перламутровых ракушках и блестящих гладких камушках. Но Лирион не появлялся. В конце концов, в ее совсем еще невинное и заполненное любовью сознание закралась жуткая догадка, она поняла, что больше никогда не увидит Лириона.
Через три луны она лишилась отца и матери. Банда убила их. Боль была материальной, осязаемой, она резала сердце Эрази острым лезвием, отзываясь в истерзанной кнутом душе протяжным, тянущим вниз чувством пустоты.
- За что? – прошептала она, когда в очередной раз засыпала под очередным кустом. Она ушла из долины, где все напоминало о родителях и любимом.
Путь казался бесконечно долгим, бесконечно болезненным. Лесные племена…
Лесные племена не стали для Эрази открытием. Они были для нее простыми котами, которые жили вместе. Первое время она не обращала внимания ни на них, ни на границы. Племенные коты не нападали на нее ,видя ее отрешенность и равнодушие к этому миру и окружающим ее.

- Может, вступишь в наше племя? Мы сможем о тебе позаботиться. Так тебе будет легче…
Это предложение Эрази приняла. Яркогрив очень осторожно предложил вступить в племя. Вскоре он стал воином. Гром. Он был лучшим другом Эрази, а племя Ветра… Оно стало для кошечки родным домом, который она никогда бы ни на что не променяла. Но... Судьба сложилась так, что Двуногие решили все за лесных котов. Им пришлось переезжать, когда в лесах стало все больше собак, деревья начали вырубать и сжигать. Коты ушли из леса, оставив родные места. Для Эрази это было слишком большим потрясением.

С такими воспоминаниями кошка шла по пустоши к новому лагерю, по щекам ее  лились слезы, в зубах она несла маленького пестрого котенка.
- Эрази! Что это?! – воскликнула Златозвездная.
- Не что, а кто, - проворчала кошка, положив котенка у своих лап. Тот проснулся и жалобно замяукал. Глазки у него открылись недавно, на лапах он стоял с трудом, но попытался встать и пройтись по направлению к Златозвездной. – Котенок. Как видишь. Или не видишь? Ты же знаешь, как выглядят котята, не правда ли?
Златозвездная вздрогнула от наглости воительницы.
- Думай, что говоришь, Эрази, - процедила она сквозь зубы. Золотисто-рыжая кошка выпустила когти и зашипела. Злость и обида порывались выплеснуться наружу из переполненной чаши терпения. Предводительница резко развернулась, взмахнув длинным хвостом, и направилась прочь.
Эрази вновь подняла котенка и понесла в ясли, организованные под сплетением корней двух гигантских деревьев. Эрази положила котенка рядом с одной из королев, которая давно уже родила своих котят, но у нее все еще было молоко.
- Покорми его пару недель, прошу тебя, - произнесла Эрази. – Он без тебя не выживет, Молния.
Эрази не так много и не так часто о чем-то просила, так что Молния ошарашено взглянула на нее, но отказать не смогла. Эрази была ей почти подругой. Хотя обе отличались неприязнью к отношениям с кем-либо. Дружба была чуждым для них обеих понятием, так что для всех было загадкой, кто же отец котят Молнии.

Гром уныло жевал кролика, пойманного после грозы. Ему было наплевать на происходящее вокруг, он думал о Эрази. Когда он вдруг заметил знакомую серую кошку, он не поверил своим глазам. Значит, она все-таки вернулась. Что ж, уже хорошо… Гром задумался, уставившись на круглое пушистое облако, в лучах заходящего солнца оно было нежно-кремовым. Его отношения с Эрази за время переезда стали очень натянутыми. Они все меньше времени проводили вместе, все меньше тем оставалось для разговоров, все больше они молчали. А теперь Эрази наверняка будет избегать Грома.

***
Иссиня-черная шерсть, мускулистые лапы, изящное поджарое тело, длинный хвост, стального блеска когти.
- Тучки, тучки, дождь и молния, - бормотал кот, широко шагая по залитой розоватым закатным светом долине. – Тучки, тучки, дождь, гром и молния, тысяча луж, тысяча осколков разбитых душ, осколков льда… Да… Все будут страдать, а я остаюсь один, мне некого любить, не за кого переживать… Я счастлив!
Кот шел вперед, нараспев бормоча что-то о своем одиноком счастье под дождем. Он вошел в хвойный лес, верхушки деревьев были золотисто-блестящими, кот упрямо шел, пробираясь вперед сквозь густые ветки кустарников. Шишки подались под лапы и мешали идти, но он продолжал свой путь непонятно куда, все громче твердя, что он счастлив, будучи одинок.
- Ты кто такой? – грозный голос, в котором слышалось клацанье стальных цепей, прервал беседу с собой любимым. Иссиня-черный кот не соизволил развернуться, не остановился даже, но замолчал. Следующим звуком, нарушившим тишину девственного леса, был глухой удар о землю – черный кот упал, на плече остались царапины от когтей. Над ним стоял огромный огненно-рыжий кот, ощерившись и шипя.
- Кто такой, спрашиваю?! – проскрежетал он, словно стальным кинжалом по камню провели. – Отвечай!
- Я кот, - ехидно улыбнулся лежащий, слизнув с плеча выступившую кровь. – А что, не похож?..
- Ты тут без шуточек! – огрызнулся рыжий. – Тебя как зовут, откуда ты, как здесь оказался?
- Это что, допрос? – скептически поинтересовался черный; удар когтистой лапой по морде не дал ему продолжить свое ехидство.
- Ты не в том положении, чтобы шутить и язвить, - предупреждающе заметил рыжий.
- Ладно, ладно, понял уже, - прохрипел кот, сплюнув кровь из пасти. – Меня зовут Фатисвит, я одиночка, сюда я пришел… Пешком, на собственных лапках!
- Ты на территории племени Теней, выметайся отсюда, если жить хочешь!
- Не пойду я никуда, может, я в племя хочу вступить? – возмутился Фатисвит. – Не подумал об этом, здоровяк безмозглый?
Еще один удар по морде, Фатисвит вновь сплюнул кровь из пасти и злобно выругался, вонзив когти в сырую землю.
- Хватит, я не хочу лишиться зубов! – прохрипел одиночка.
- А жизни? – съехидничал Теневой воитель. – Убирайся, сказал же!
Фатисвит встал и смерил презрительным взглядом рослого рыжего воителя. Последний был вдвое больше: гораздо выше, лапы крепче, бугры мускул перекатывались под глажкой рыжей шерстью.
- Тебя как звать то? – Фатисвит вытер лапой окровавленный рот. – Мда, и отведи меня к предводителю вашему, я действительно хочу в племя вступить.
Воин озадачено посмотрел на Фатисвита. Потом неуверенно кивнул.
- Я Когтелап, - представился воитель. – Идем… Раз так хочешь…
Фатисвит усмехнулся. «Наивный. Действительно думает, что я в племя хочу? Я свободен и счастлив. Я радуюсь своей свободе! А  в племя…. Чтобы он меня не убил, чего доброго… Я жить все-таки хочу… Сбегу при первой же возможности из этого их племени. Да и вообще, здесь месяц назад никого не было! Откуда взялись только на мою голову?..»
Оба кота, не спеша, приближались к лагерю племени Теней. У рыжего воителя было нехорошее предчувствие насчет черного одиночки. У черного одиночки уже был продуман план…